Легенды города Екатеринослав: Проклятие казака Ермалая

Легенды города Екатеринослав: Проклятие казака Ермалая

Старожилы хорошо помнят ливень, прозванный днепровским потопом, который бушевал в Днепропетровске в июле 1977 года. Вода на многих улицах залила полуподвалы, дворы, выгнав людей с пожитками на улицу. Хуже всех пришлось обитателям балок, на дома которых обрушился настоящий водопад. После грозы жители залитых квартир вынуждены были ночевать на улицах на вынесенных диванах, рядом стояли холодильники и прочая утварь. Потом им дали квартиры. Так стихия в одночасье положила конец большинству полуподвалов города

Знатоки шептались, что это следствие старого проклятия. Некоторые из них еще застали страшные наводнения в результате тех же ливневых дождей. Они потрясали город 12 июня 1891 года, когда уровень воды на Екатерининском проспекте поднялся на целый метр, в мае 1892 года, в 1907, 1908 и 1917 годах, когда люди передвигались по городу в лодках. И, наконец, 9-10 мая 1931 года, перед запуском плотины. Но затопление 1977 года было наиболее грандиозным, на центральных улицах уровень воды достигал полутора метров.

Как передавали из уст в уста, то рвалась на волю Половица. В конце XVIII века, чтобы заставить местных жителей забыть старое название располагавшегося в низинной части поселения, на которое «уселся» новый город, власти ввели штрафы. У наплавного моста, к которому вела дорога из Подгородного и куда днями напролет тянулись подводы, брички, повозки, был поставлен сотский, который опрашивал проезжавших куда они направляются. Тот, кто вместо Екатеринослава называл Половицу, подлежал административному взысканию. Кто же был гол как сокол — того били по спине батогом, приговаривая: «Запомни, дурень, нет больше Половицы».

Одним из проезжавших в Екатеринослав в апреле 1789 года оказался старый казак Ермолай. Он слыл знахарем и ехал к заболевшей родне. На вопрос сотского знает ли он, куда едет, казак, не ведавший о запрете, ответил, что в Половицу. За что лишился кошелька с монетами. Будучи упрямым по натуре он развернул коня, отъехал назад, пристроился в хвост запряженных волами повозок и вновь предстал перед представителем власти. Тот повторил вопрос, и вновь Ермолай ответил по-своему. На этот раз сотский забрал у него перекинутый через седло мешок с провизией и лечебными травами. Так повторялось несколько раз. Когда казак лишился коня, шапки, сапог и даже зипуна, он спросил, что сотский будет брать с него дальше.

— Твою кожу, — ответил тот и замахнулся на него дубовой палкой.

И тогда казак сказал:

— Десять раз я пробовал перебраться через Днепр на тот берег, и десять раз ты не пускал меня, отнимая каждый раз часть моего добра. Брать с меня больше нечего, а кожа моя заговорена. Сколько ударишь по ней, столько раз сей град будет тонуть. И до тех пор пока не вернет Половицу, не будет прощен. В противном случае поднимутся воды и смоют город навсегда.

Взбешенный сотский чертыхнулся и отвесил дерзкому простолюдину десять ударов палкой. Казак, молча снесший побои ушел прочь. Не успел он отойти от поста и полверсты, как разразилась страшная гроза. Ливень поднял воды реки, и они вместе с небесными потоками хлынули на город, затопив многие дома, лавки и базары. Это было первое наводнение, чуть не положившее конец планам Потёмкина. По крайней мере, он отказался от своего намерения разбить в низинной части городские кварталы.

Спустя 31 год старый Ермолай умер, так и не побывав у своей родни, и в этот 1820 год Екатеринослав испытал второе небывалое по своей мощи наводнение, смывшее большинство его административных строений и около сотни домов. Если верить пророчеству, девять водных катаклизмов с тех пор город уже пережил. Остался последний, самый мощный.

Начиная с 1970-х и вплоть до 1990-х годов, в районе Озерки и близлежащих улиц часто можно было встретить женщину странного вида. Она была одета в длинный балахон, на голове ее красовалась шляпа-корзина с букетом искусственных роз, а в руках она держала венок. Идя по улице Горького, затем Шмидта, сворачивала на Комсомольскую, затем Пушкина, после чего двигалась в обратном порядке. Она без конца пела какие-то старинные псалмы, а знакомым выдавала себя за прапраправнучку старого казака Ермолая. Иногда в псалмах можно было разобрать слова: «Поднимутся воды и смоют город…». Но пояснять их она отказывалась.

по материалам Любови Романчук

газета «Днепр Вечерний»